Неточные совпадения
Городничий. Да, он
отправился на один день по весьма важному делу.
Да черт его со временем
Нанес-таки
на барина:
Везет Агап бревно
(Вишь, мало ночи глупому,
Так воровать
отправилсяЛес — среди бела дня...
На сходку свекор-батюшка
Отправился, а женщины
К соседкам разбрелись.
Тем не менее вопрос «охранительных людей» все-таки не прошел даром. Когда толпа окончательно двинулась по указанию Пахомыча, то несколько человек отделились и
отправились прямо
на бригадирский двор. Произошел раскол. Явились так называемые «отпадшие», то есть такие прозорливцы, которых задача состояла в том, чтобы оградить свои спины от потрясений, ожидающихся в будущем. «Отпадшие» пришли
на бригадирский двор, но сказать ничего не сказали, а только потоптались
на месте, чтобы засвидетельствовать.
Через полчаса в доме остаются лишь престарелые и малолетки, потому что прочие уже
отправились к исполнению возложенных
на них обязанностей.
На третий день, отпустив пастуха,
отправились в середку, но тут ожидало бригадира уже настоящее торжество.
На другой день, с утра, погода чуть-чуть закуражилась; но так как работа была спешная (зачиналось жнитво), то все
отправились в поле.
Заметив в себе желание исправить эту погрешность и получив
на то согласие господина градоначальника, я с должным рачением [Раче́ние — старание, усердие.] завернул голову в салфетку и
отправился домой.
На пятый день
отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так как порох был не настоящий, то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
На четвертый день, ни свет ни заря,
отправились к Дунькиному вра́гу, боясь опоздать, потому что переход предстоял длинный и утомительный.
— Ах, с Бузулуковым была история — прелесть! — закричал Петрицкий. — Ведь его страсть — балы, и он ни одного придворного бала не пропускает.
Отправился он
на большой бал в новой каске. Ты видел новые каски? Очень хороши, легче. Только стоит он… Нет, ты слушай.
Я считаю, что для меня обязанность
отправляться на съезд, обсуждать дело мужика о лошади так же важна, как и всё, что я могу сделать.
Когда Татарин явился со счетом в двадцать шесть рублей с копейками и с дополнением
на водку, Левин, которого в другое время, как деревенского жителя, привел бы в ужас счет
на его долю в четырнадцать рублей, теперь не обратил внимания
на это, расплатился и
отправился домой, чтобы переодеться и ехать к Щербацким, где решится его судьба.
Она видела, что сверстницы Кити составляли какие-то общества,
отправлялись на какие-то курсы, свободно обращались с мужчинами, ездили одни по улицам, многие не приседали и, главное, были все твердо уверены, что выбрать себе мужа есть их дело, а не родителей.
На другой день утром, получив приказание от высшего начальства
отправиться в крепость N., я зашел к княгине проститься.
Как только будет можно,
отправлюсь — только не в Европу, избави боже! — поеду в Америку, в Аравию, в Индию, — авось где-нибудь умру
на дороге!
Навстречу Печорина вышел его лакей и доложил, что сейчас станут закладывать, подал ему ящик с сигарами и, получив несколько приказаний,
отправился хлопотать. Его господин, закурив сигару, зевнул раза два и сел
на скамью по другую сторону ворот. Теперь я должен нарисовать его портрет.
Многочисленная кавалькада
отправилась туда посмотреть
на закат солнца сквозь каменное окошко.
Раз приезжает сам старый князь звать нас
на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин.
Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», — сказал мне Григорий Александрович. «Погодите!» — отвечал я, усмехаясь. У меня было свое
на уме.
Казак мой был очень удивлен, когда, проснувшись, увидел меня совсем одетого; я ему, однако ж, не сказал причины. Полюбовавшись несколько времени из окна
на голубое небо, усеянное разорванными облачками,
на дальний берег Крыма, который тянется лиловой полосой и кончается утесом,
на вершине коего белеется маячная башня, я
отправился в крепость Фанагорию, чтоб узнать от коменданта о часе моего отъезда в Геленджик.
Чичиков между тем так помышлял: «Право, было <бы> хорошо! Можно даже и так, что все издержки будут
на его счет. Можно даже сделать и так, чтобы
отправиться на его лошадях, а мои покормятся у него в деревне. Для сбереженья можно и коляску оставить у него в деревне, а в дорогу взять его коляску».
Когда половой все еще разбирал по складам записку, сам Павел Иванович Чичиков
отправился посмотреть город, которым был, как казалось, удовлетворен, ибо нашел, что город никак не уступал другим губернским городам: сильно била в глаза желтая краска
на каменных домах и скромно темнела серая
на деревянных.
Петр Петрович был изумлен этой совершенно новой должностью. Ему, все-таки дворянину некогда древнего рода,
отправиться с книгой в руках просить
на церковь, притом трястись
на телеге! А между тем вывернуться и уклониться нельзя: дело богоугодное.
Стоял этот бедный Михайло час, другой,
отправлялся потом
на кухню, потом вновь приходил, — барин все еще протирал глаза и сидел
на кровати.
— Вздор! — сказал Ноздрев в ответ
на какое-то представление белокурого, надел ему
на голову картуз, и — белокурый
отправился вслед за ними.
Экой я дурак в самом деле!» Сказавши это, он переменил свой шотландский костюм
на европейский, стянул покрепче пряжкой свой полный живот, вспрыснул себя одеколоном, взял в руки теплый картуз и бумаги под мышку и
отправился в гражданскую палату совершать купчую.
— Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <
на> вас, а так как вы хотели бы послужить, как говорите сами, так вот богоугодное дело. Строится в одном месте церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор. Наденьте простую сибирку… ведь вы теперь простой человек, разорившийся дворянин и тот же нищий: что ж тут чиниться? — да с книгой в руках,
на простой тележке и
отправляйтесь по городам и деревням. От архиерея вы получите благословенье и шнурованную книгу, да и с Богом.
Когда все это было внесено, кучер Селифан
отправился на конюшню возиться около лошадей, а лакей Петрушка стал устроиваться в маленькой передней, очень темной конурке, куда уже успел притащить свою шинель и вместе с нею какой-то свой собственный запах, который был сообщен и принесенному вслед за тем мешку с разным лакейским туалетом.
Так как вы
отправитесь по тем местам, где я еще не был, так вы узнаете-с
на месте все: как там живут мужички, где побогаче, где терпят нужду и в каком состоянье все.
Он избегал всяких встреч и зашел потихоньку только к тому купцу, у которого купил сукна наваринского пламени с дымом, взял вновь четыре аршина
на фрак и
на штаны и
отправился сам к тому же портному.
Хлобуев взял в руки картуз. Гости надели
на головы картузы, и все
отправились пешком осматривать деревню.
Расспросивши подробно будочника, куда можно пройти ближе, если понадобится, к собору, к присутственным местам, к губернатору, он
отправился взглянуть
на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу, с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально
на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик в военной ливрее, с узелком в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить положение места,
отправился домой прямо в свой нумер, поддерживаемый слегка
на лестнице трактирным слугою.
Так
на том и оставили его обе дамы и
отправились каждая в свою сторону бунтовать город.
Поцелуй совершился звонко, потому что собачонки залаяли снова, за что были хлопнуты платком, и обе дамы
отправились в гостиную, разумеется голубую, с диваном, овальным столом и даже ширмочками, обвитыми плющом; вслед за ними побежали, ворча, мохнатая Адель и высокий Попури
на тоненьких ножках.
Выходя из комнаты, он оставлял сапоги опять в сенях и
отправлялся вновь
на собственной подошве.
Полковник воскипел благородным негодованьем. Тут же, схвативши бумагу и перо, написал восемь строжайших запросов:
на каком основании комиссия построений самоуправно распорядилась с неподведомственными ей чиновниками? Как мог допустить главноуправляющий, чтобы председатель, не сдавши своего поста,
отправился на следствие? и как мог видеть равнодушно комитет сельских дел, что даже не существует комиссии прошений?
То направлял он прогулку свою по плоской вершине возвышений, в виду расстилавшихся внизу долин, по которым повсюду оставались еще большие озера от разлития воды; или же вступал в овраги, где едва начинавшие убираться листьями дерева отягчены птичьими гнездами, — оглушенный карканьем ворон, разговорами галок и граньями грачей, перекрестными летаньями, помрачавшими небо; или же спускался вниз к поемным местам и разорванным плотинам — глядеть, как с оглушительным шумом неслась повергаться вода
на мельничные колеса; или же пробирался дале к пристани, откуда неслись, вместе с течью воды, первые суда, нагруженные горохом, овсом, ячменем и пшеницей; или
отправлялся в поля
на первые весенние работы глядеть, как свежая орань черной полосою проходила по зелени, или же как ловкий сеятель бросал из горсти семена ровно, метко, ни зернышка не передавши
на ту или другую сторону.
Что было делать с полковником? Чичиков решился
отправиться сам поглядеть, что это за комиссии и комитеты; и что нашел он там, то было не только изумительно, но превышало решительно всякое понятье. Комиссия всяких прошений существовала только
на вывеске. Председатель ее, прежний камердинер, был переведен во вновь образовавшийся комитет сельских построек. Место его заступил конторщик Тимошка, откомандированный
на следствие — разбирать пьяницу приказчика с старостой, мошенником и плутом. Чиновника — нигде.
На другой день Чичиков
отправился на обед и вечер к полицеймейстеру, где с трех часов после обеда засели в вист и играли до двух часов ночи.
Заглянул бы кто-нибудь к нему
на рабочий двор, где наготовлено было
на запас всякого дерева и посуды, никогда не употреблявшейся, — ему бы показалось, уж не попал ли он как-нибудь в Москву
на щепной двор, куда ежедневно
отправляются расторопные тещи и свекрухи, с кухарками позади, делать свои хозяйственные запасы и где горами белеет всякое дерево — шитое, точеное, лаженое и плетеное: бочки, пересеки, ушаты, лагуны́, [Лагун — «форма ведра с закрышкой».
Женитьба его ничуть не переменила, тем более что жена скоро
отправилась на тот свет, оставивши двух ребятишек, которые решительно ему были не нужны.
Ноздрев был очень рассержен за то, что потревожили его уединение; прежде всего он отправил квартального к черту, но, когда прочитал в записке городничего, что может случиться пожива, потому что
на вечер ожидают какого-то новичка, смягчился в ту же минуту, запер комнату наскоро ключом, оделся как попало и
отправился к ним.
Бывало, пушка зоревая
Лишь только грянет с корабля,
С крутого берега сбегая,
Уж к морю
отправляюсь я.
Потом за трубкой раскаленной,
Волной соленой оживленный,
Как мусульман в своем раю,
С восточной гущей кофе пью.
Иду гулять. Уж благосклонный
Открыт Casino; чашек звон
Там раздается;
на балкон
Маркёр выходит полусонный
С метлой в руках, и у крыльца
Уже сошлися два купца.
Старушка очень полюбила
Совет разумный и благой;
Сочлась — и тут же положила
В Москву
отправиться зимой.
И Таня слышит новость эту.
На суд взыскательному свету
Представить ясные черты
Провинциальной простоты,
И запоздалые наряды,
И запоздалый склад речей;
Московских франтов и Цирцей
Привлечь насмешливые взгляды!..
О страх! нет, лучше и верней
В глуши лесов остаться ей.
Я сочувствовал его горю, и мне больно было, что отец и Карл Иваныч, которых я почти одинаково любил, не поняли друг друга; я опять
отправился в угол, сел
на пятки и рассуждал о том, как бы восстановить между ними согласие.
Когда нас оделили мороженым и фруктами, делать
на ковре было нечего, и мы, несмотря
на косые, палящие лучи солнца, встали и
отправились играть.
Вскоре после этого, когда к нашей компании присоединился еще Иленька Грап и мы до обеда
отправились на верх, Сережа имел случай еще больше пленить и поразить меня своим удивительным мужеством и твердостью характера.
Коли так рассуждать, то и
на стульях ездить нельзя; а Володя, я думаю, сам помнит, как в долгие зимние вечера мы накрывали кресло платками, делали из него коляску, один садился кучером, другой лакеем, девочки в середину, три стула были тройка лошадей, — и мы
отправлялись в дорогу.
Девочки выбежали, и мы
отправились на верх. Не без спору решив, кому первому войти в темный чулан, мы уселись и стали ждать.
Когда, воображая, что я иду
на охоту, с палкой
на плече, я
отправился в лес, Володя лег
на спину, закинул руки под голову и сказал мне, что будто бы и он ходил.